1 глава. Визит к родне

Унылая, бескрайняя равнина, выдержанная в серых и блекло-коричневых тонах, все тянулась и тянулась. Пыль, оседающая на волосах и одежде, чахлые кустики, жаркое солнце — далеко не полный перечень ее прелестей. Такая равнина носит название саванны. И именно по такой равнине в данный момент ехал потрепанный дилижанс, подгоняемый усталым, замученным и запыленным кучером. Вид у него был совершенно безразличный ко всему, что его окружало. Он видел перед собой однообразную картину, пыльную дорогу и мечтал лишь об отдыхе.

В дилижансе сидели люди из самых различных слоев общества. Прямая как палка женщина в строгом под горлышко платье серого цвета с суровым выражением лица и поджатыми губами. Двое симпатичных юношей, судя по всему, едва вышедших из школьного возраста. Пухленькая старушка в аккуратном чепце, опекающая беспокойного юркого внучка. Пастор лет сорока с философским выражением на длинном лице с тяжелым подбородком. Молодая девушка в дорожном платье и немного потрепанной шляпке на черных, пышных волосах и ее спутник, чопорного вида мужчина под пятьдесят, на котором словно было написано аршинными буквами, что он слуга. Мужчина в надвинутой на лоб шляпе.

Все эти люди ехали уже не первый день и неизбежно, как это всегда бывает в дороге, познакомились, а некоторые почти подружились, хотя в данный момент были немногословны. Окружающий ландшафт почему-то не располагал к долгим разговорам. Пастор читал толстую книгу в черном переплете, старушка выговаривала что-то внучку негромким голосом, тот хихикал, пытаясь сделать вид, что проникся ее словами, строгая женщина смотрела в запыленное окошко, юнцы переговаривались между собой, а молодая девушка прислушивалась к их беседе с любопытством и изредка тихо фыркала. Они поглядывали на нее с интересом, находя очень симпатичной и привлекательной. В самом деле, девушка была хороша собой, с живыми черными глазками и аккуратненьким носиком, среднего роста и складненькая.

В дилижансе стоял сдержанный шум, легкий гул от нескольких голосов. Все было вполне мирно и спокойно. Но тут строгая женщина напряглась, как натянутая струна и дрожащим голосом воскликнула:

— Грабители!

— О Господи, — встревожено загудел салон, — вы не ошибаетесь?

— Вот, поглядите, — она ткнула пальцем в окно.

Мужчина, сидящий в углу и по виду спящий, стал необычайно оживленным. Он подобрался поближе и открыл окно, выглянув наружу.

Сухой пистолетный выстрел и крик, приказывающий дилижансу остановиться, без лишних слов объяснил пассажирам все.

Мужчины как по команде достали пистолеты. Пастор захлопнул книгу и полез в карман плаща, строгая женщина, побледнев, сунула руку в сумочку. Девушка наклонилась над потрепанным саквояжем. Старушка строго прикрикнула на внука, восторженно завопившего:

— Это настоящие грабители, бабушка! Вот здорово! Совсем как в прошлый раз!

— Сиди тихо, Альберт, — велела ему та и тяжело вздохнула, — ох, грехи мои тяжкие!

В ее руках неведомо как оказалось оружие. Впрочем, она не была одинока. Пистолеты держали все, кроме спутника девушки, разинувшего от удивления рот.

— Господи помилуй, — пробормотал он.

Оба окна были подняты, дверь дилижанса приоткрылась, один из юнцов высунулся наружу, держа наготове пистолет. А потом загрохотали выстрелы, салон наполнился пороховым дымом. Стреляли все, кроме внука старушки, которому по молодости лет не доверили пистолет, он подпрыгивал на сиденье от восторга и хлопал в ладоши, и слуги, который при первых же выстрелах зажал руками уши, а потом сполз на пол и забился под сиденье. Стрелял и кучер, нещадно нахлестывающий лошадей.

Дилижанс мчался с завидной скоростью, поднимая тучи пыли, мешающей прицеливаться и создавая некую импровизированную дымовую завесу. Грабители постепенно начали отставать, сбитые с толку таким дружным напором. Еще через некоторое время они посчитали нужным оставить дилижанс в покое и скрылись из виду.

Юнец закрыл дверь и вернулся на свое место. Он перемигнулся со своим приятелем, и они обменялись рукопожатием. Остальные убрали пистолеты. Старушка погрозила пальцем внуку и строго сказала:

— Ты опять испачкал сиденье, Альберт. Сколько раз тебе говорить, снимай ботинки, прежде чем залезть на него с ногами.

Мужчина в шляпе и строгая женщина радостно улыбнулись друг другу, а пастор залихватски подмигнул внучку.

Девушка наклонилась и проговорила:

— Вылезайте оттуда, Стивенс. Все в порядке.

Под сиденьем послышалось шевеление, а потом оттуда показалась встрепанная голова слуги. Его лицо было бледным, то ли от пыли, то ли от страха, а может быть от того и другого вместе.

— Они отстали, — сообщила ему девушка, — давайте, поднимайтесь.

Юнцы дружно прыснули и переглянулись.

— Отряхните плащ, сэр, — посоветовала вставшему на ноги слуге старушка, — там, наверное, много пыли. Вы совсем как Альберт — негодник.

И она протянула руку и стала его отряхивать, приговаривая:

— Ох, уж эти мужчины.

Мужчина в шляпе, вернувшийся на свое место, достал из кармана флягу и плеснув содержимым в ней, предложил:

— Выпьете, сэр?

Слуга, опешивший от столь любезного обращения, лишь мотнул головой. Потом неуверенно протянул руку и взял флягу. Девушка потянула его за плащ.

— Сядьте, Стивенс, а то головой ударитесь.

— Бабушка, а я не испугался! — завопил внучек так, что все вздрогнули, а Стивенс едва не поперхнулся, — а я совсем не испугался, бабуля!

— Умница, — рассеянно отозвалась она и поспешила заняться воспитанием, — сядь на место, Альберт, сколько раз можно повторять. И веди себя прилично, — при этом она строго нахмурилась.

Юнцы снова дружно прыснули.

Сделав глоток из фляги, слуга почувствовал себя гораздо лучше. Он вернул ее владельцу, который тоже хлебнул виски и широко ухмыльнулся.

— На сей раз нам повезло, — заметил он, — вот, когда я ехал из Атланты, грабителей было куда больше и все такие наглые. Наш дилижанс останавливали раза три, в третий раз это было уже просто утомительно. Не грабители, а таможня, честное слово.

— И не говорите, — вступил в беседу пастор, — совсем распоясались. Не боятся гнева Божьего.

Он тщательно протер пистолет носовым платком и убрал его в карман. Строгая женщина нервно охорашивалась, достав из сумочки зеркало и пуховку. У нее слегка дрожали пальцы.

В довершение всего, кучер заглянул в окно и бодро гаркнул:

— Живы?

Вразброд пассажиры подтвердили, что да.

— Ну и чудно, — отозвался он и подбодрил их, — скоро будем на месте.

— Полагаю, такой случай стоит того, чтобы его отметить, как вы думаете? — осведомился пассажир в шляпе.

Юнцы дружно выразили готовность присоединиться к нему. По-видимому, они все делали вместе, на редкость согласованно, что наводило на мысль об их близком родстве. Пастор немного поколебался для вида, а потом признал, что рюмочку он, пожалуй, может себе позволить. Все-таки, не слишком часто дилижансу удается оторваться от погони.

Стивенс вопросительно посмотрел на девушку, а потом для верности тихо спросил:

— Мисс Сэвидж, как вы думаете, я мог бы составить компанию этим любезным джентльменам?

— Могли бы, — хмыкнула она, — и не спрашивайте меня, вы уже большой мальчик.

В результате, мисс Сэвидж оказалась в тесном номере дорожной гостиницы и собиралась отойти ко сну. Она была девушкой аккуратной и перед сном тщательно почистила дорожную одежду, правда, уже достаточно потрепанную. В довершение всего, она перетряхнула вещи в саквояже и развесила их в шкафу.

Норме Сэвидж недавно исполнилось девятнадцать, но ее недолгая жизнь не баловала ее скукой. До сего момента она проживала в небольшом городишке вместе с отцом, который полгода назад отошел в мир иной из-за неумеренного употребления горячительных напитков исключительной крепости. Причем, потреблял он их с редкой регулярностью, отчего прослыл в городе первостепенным пьянчугой. По-видимому, считая, что одного звания пьяницы ему маловато, мистер Сэвидж каждый раз, приняв на грудь, закатывал безобразные скандалы с мордобоем и ломанием мебели в местном салуне. Практически каждый вечер его притаскивали домой двое верных друзей — собутыльников, залитых до бровей, отчего Норма восклицала: